После дождичка в четверг на Кудыкиной горе
В пляс пустился дурачок
С чертом в шахматы играть.
Оборвался поводок,
Стало смертно в конуре,
Покатился колобок
В пасть, под липкую кровать.
Нарисуй мое лицо
В самых радостных цветах –
Я буду улыбаться тебе так мило.
По ночам ходить светло
С мордой в свежих фонарях –
По весне, как на войне, редко без могилок.
Собран пионерами ангел механический,
Наглухо припаяны крылышки жестяные,
С песней патефонною райской мелодичности –
Лучше настоящего – в нимб неона гляну я.
Ну, а город пусть пылает:
У пожарных выходной.
Пустота – нетленное время года.
Во дворе мой голос лает,
Только зря пришли за мной.
Я картонный, неживой,
Нынче здесь такая мода.
Взял невесту, тиху, скромну, шел цветочки собирать.
Черви мне подрисовали выражение лица.
Резал дырочки в иконе – ничего там не видать.
Встал с похмелья сиротою без Небесного Отца.
Хочешь, ручку протяни
И копеек настреляй,
Обменяй по курсу свастикой по роже,
Сядь на танк по часу пик,
Пой, дави, танцуй, гуляй –
С точки зрения гусениц, лица так похожи.
Брызжут искорки из рук. Пой, клюй, Петя-петушок!
О вреде куренья вспомнят деревяшки-стены.
Что теплеет? Это лето. Это южный ветерок
Спел мне сказку о любви и пришел забрать из плена.
Серому автомобилю
Тьмой рожден из пенной пыли,
Идол новой красоты, грядущей, раздирает кокон,
А в коробке изо льда
Целый год свежа весна,
И никто не ходит подышать из окон.
Раз-два-три-четыре-пять,
Вышел зайчик погулять.
Он идет домой, ему больше ничего не надо.
Шесть-семь-восемь-девять-десять,
В тесто-глину соль замесят,
Чтоб прямая стала кругом, чтобы куклы были рады...
Только хера, гончим – смерть,
Коротка считалки сеть.
Нынче в поле невезуха ангелам, чужим прохожим.
И играют дети в тир,
А мишенью – целый мир,
А хозяину его, князьку, – за Пятачка, за просто так,
От души – по роже!
